ПОСТАНОВЛЕНИЕ Европейского суда по правам человека от 06.09.1978"КЛАСС (klass) И ДРУГИЕ ПРОТИВ ФЕДЕРАТИВНОЙ РЕСПУБЛИКИ ГЕРМАНИИ" [рус. (извлечение), англ.]

[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ
КЛАСС (KLASS) И ДРУГИЕ ПРОТИВ
ФЕДЕРАТИВНОЙ РЕСПУБЛИКИ ГЕРМАНИИ
(Страсбург, 6 сентября 1978 года)
КРАТКОЕ НЕОФИЦИАЛЬНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА
A. Основные факты
Заявителями по этому делу являются граждане Германии, Герхард Класс, прокурор, Петер Луббергер, адвокат, Юрген Нусбрух, судья, Ханс-Юрген Поль и Дитер Зелб, адвокаты. Г-н Нусбрух проживает в Гейдельберге, остальные в Мангейме.
Закон от 13 августа 1968 г. (Закон G 10), изданный в развитие статьи 10 п. 2 (в редакции 1968 г.) Основного Закона ФРГ, ограничил право на тайну переписки, почтовых отправлений, телефонных разговоров. Оспаривая этот Закон заявители не отрицали право государства на установление соответствующих законодательных мер, но видели несоответствие этого Закона Конвенции в том, что он не обязал власти уведомить о таких мерах заинтересованных лиц, исключив тем самым возможность оспаривания этих мер в судебном порядке.
По этому поводу заявители обратились в Конституционный Суд ФРГ, который признал Закон от 13 августа 1968 г. не соответствующим Основному Закону в части, не допускавшей уведомление лица, за которым устанавливалось наблюдение, даже тогда, когда такое уведомление могло быть сделано, не нанося вреда цели предпринятых мер. Заявители остались неудовлетворены решением Конституционного Суда, считая также несовместимой с гарантиями основных прав и свобод граждан замену судебной защиты прав в данной сфере надзорными функциями двух специальных органов, создаваемых Бундестагом.
B. Разбирательство в Комиссии по правам человека
В жалобе, поданной в Комиссию 18 июня 1971 г., заявители утверждали, что статья 10 п. 2 Основного Закона и Закон от 13 августа 1968 г. противоречат трем статьям Европейской конвенции о защите прав человека, а именно статье 6 п. 1 (право на беспристрастное судебное разбирательство в гражданском или уголовном суде), статье 8 (право на уважение личной и семейной жизни, неприкосновенности жилища и корреспонденции) и статье 13 (право на эффективные средства правовой защиты перед национальным органом в случаях нарушения прав, изложенных в Конвенции).
В своем докладе от 9 марта 1977 г. Комиссия выразила следующее мнение:
- не было нарушения статьи 6 п. 1 Конвенции ни в той части, где заявители основываются на понятии "гражданские права" (одиннадцать голосов против одного при двух воздержавшихся), ни в той части, где они основываются на понятии "уголовное обвинение" (единогласно);
- не было нарушения статьи 8 или статьи 13 (двенадцать голосов при одном воздержавшемся).
Дело было передано Комиссией в Суд 14 июля 1977 г.
ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. О статье 25 п. 1
30. Как в своей памятной записке, так и на слушании Правительство официально призвало Суд признать "неприемлемой" жалобу, поданную в Комиссию. Оно утверждало, что заявители не могут быть признаны "жертвами" в понимании статьи 25 п. 1, которая предусматривает следующее:
"Комиссия может принимать жалобы, направленные в адрес Генерального секретаря Совета Европы от любого лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей Конвенции, при условии, что Высокая Договаривающаяся Сторона, на которую подана жалоба, заявила, что она признает компетенцию Комиссии принимать такие жалобы..."
По мнению Правительства, заявители не утверждали, что имеет место, хотя бы потенциально, конкретное нарушение их прав; скорее, на основании чисто гипотетической возможности оказаться объектом наблюдения они требуют общего и абстрактного пересмотра оспариваемого законодательства в свете Конвенции.
31. Как можно заключить из ответа представителей Комиссии на слушании, она согласна с Правительством, что в компетенцию Суда входит определение того, могут ли заявители претендовать на статус "жертвы" в смысле статьи 25 п. 1. Однако Комиссия не согласилась с Правительством в той мере, в какой это могло бы пониматься в смысле пересмотра Судом Решения Комиссии о приемлемости жалобы.
Представители Комиссии считают, что Правительство предъявляло слишком жесткие требования к понятию "жертва нарушения статьи 8 Конвенции". По их мнению, чтобы считаться жертвой нарушения своего права по статье 8 п. 1, достаточно, чтобы человек находился в такой ситуации, когда имеются разумные основания опасаться, что он окажется объектом тайного наблюдения; заявители должны быть признаны не только предполагаемыми жертвами; они могут утверждать, что оказались прямыми жертвами нарушения своих прав по статье 8, поскольку на основании оспариваемого Закона любой человек в Федеративной Республике Германии, которого можно заподозрить в установлении контактов с людьми, занятыми подрывной деятельностью, действительно рискует оказаться объектом тайного наблюдения; существование такого риска само по себе является ограничением свободы общения.
Главный представитель считает, что жалоба справедливо признана приемлемой по другой причине. По его мнению, предполагаемое нарушение относится к личному праву, которое Конвенция прямо не называет, но оно с необходимостью присутствует в ней; это подразумеваемое право каждого быть проинформированным в разумный срок о любых тайных действиях, предпринятых в отношении него государственными органами и являющихся вмешательством в его права и свободы, гарантированные Конвенцией.
32. Суд подтверждает принцип, прочно установившийся в его практике, который заключается в том, что если дело было передано ему в соответствии с должной процедурой, Суд компетентен рассматривать все вопросы факта и права, возникающие в процессе слушаний, включая вопросы, которые могли бы быть подняты в Комиссии в рамках вопроса о приемлемости. Это заключение никоим образом не умаляет полномочия Комиссии, данные ей в соответствии со статьей 27 Конвенции, в отношении приемлемости жалоб. Задача, которую данная статья возлагает на Комиссию, состоит в отборе дел; Комиссия либо принимает, либо не принимает жалобы к рассмотрению. Ее отказ в приеме жалоб, которые она считает неприемлемыми, не подлежит обжалованию, так же как и Решение о приемлемости; решения принимаются совершенно независимо (см. Решение по делу Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии от 18 июня 1971 г. Серия A, т. 12, с. 29 и 30, п. 47, 54; см. также Решение от 9 февраля 1967 г. по предварительному возражению в деле "О языках в Бельгии". Серия A, т. 5, с. 18; Решение по делу Хэндисайда от 7 декабря 1976 г. Серия A, т. 24, с. 20, п. 41; и Решение по делу Ирландия против Соединенного Королевства от 18 января 1978 г. Серия A, т. 25, с. 63, п. 157).
Настоящее дело касается inter alia толкования понятия "жертва" в смысле статьи 25 Конвенции; этот вопрос уже поднимался в Комиссии. Поэтому Суд подтверждает свою компетенцию рассматривать вопрос, возникший по данной статье.
33. Статья 24 позволяет каждой из Договаривающихся Сторон передавать в Комиссию вопрос о "любом предполагаемом нарушении" Конвенции другой Договаривающейся Стороной; отдельное лицо, неправительственная организация или группа лиц для того, чтобы иметь право подать жалобу в соответствии со статьей 25, должны заявить, что "явились жертвами нарушения... прав, признанных в настоящей Конвенции". Таким образом, в отличие от ситуации, предусмотренной статьей 24, согласно которой, при соблюдении других указанных в ней условий, общий интерес в соблюдении Конвенции достаточен для приемлемости жалобы, поданной одним из государств против другого, статья 25 требует, чтобы каждый отдельный заявитель фактически был жертвой нарушений, о которых он заявляет (см. Решение по делу Ирландия против Соединенного Королевства от 18 января 1978 г. Серия A, т. 25, с. 90 - 91, п. 239 и 240). Статья 25 не предоставляет отдельным лицам что-то подобное actio popularis; она не позволяет отдельным лицам подавать жалобу на закон in abstracto только потому, что они считают, что он нарушает Конвенцию. В принципе для индивидуального заявителя недостаточно утверждать, что само существование закона нарушает его право, установленное Конвенцией; необходимо, чтобы закон был применен с причинением ему вреда. Тем не менее, как указали и Правительство, и Комиссия, закон может сам по себе нарушать права отдельных лиц, если они испытывают его действие даже в отсутствие каких-либо конкретных мер по его применению. В связи с этим Суд напоминает, что в предыдущих двух делах, возникших из жалоб, поданных в соответствии со статьей 25, он столкнулся с законодательством, имевшим такие последствия: в деле "О языках в Бельгии" и в деле Кьелдсен, Буск Мадсен и Педерсен Суду пришлось изучить совместимость Конвенции и Протокола N 1 с законодательством об образовании (см. Решение от 25 июля 1968 г. Серия A, т. 6, и Решение от 7 декабря 1976 г. Серия A, т. 23, особенно с. 22 - 23, п. 48).
В тексте документа, видимо, допущена опечатка: вместо "Решение от 25 июля 1968 г." следует читать "Решение от 23 июля 1968 г.". 34. Статья 25, которая устанавливает порядок обращения лиц в Комиссию, является ключевым звеном в механизме обеспечения соблюдения прав и свобод, признанных в Конвенции. Этот механизм включает в себя возможность для лица, которое считает, что ему был нанесен ущерб каким-либо действием, нарушающим Конвенцию, представить в Комиссию жалобу о данном нарушении при условии, что другие условия приемлемости были соблюдены. В данном деле встает вопрос, должно ли данное лицо быть лишено возможности подать жалобу в Комиссию потому, что в связи с секретностью действий, против которых оно возражает, оно не может указать ни на одно какое-либо конкретное действие, затрагивающее именно его. По мнению Суда, реальная эффективность Конвенции требует в таких обстоятельствах возможность обращения в Комиссию. Если бы этого не было, эффективность механизма обеспечения соблюдения Конвенции была бы значительно снижена. Конвенция и ее институты были созданы с целью защиты отдельных лиц, соответственно процессуальные нормы Конвенции должны применяться таким образом, чтобы сделать действенной систему индивидуальных обращений.
Поэтому Суд признает, что лицо может при определенных условиях утверждать, что оно является жертвой нарушения в связи с самим существованием тайных мер или законодательством, допускающим такие тайные меры, без необходимости подтверждать, что оно фактически подверглось действию этих мер. В каждом случае условия должны быть определены в зависимости от того, какое право или какие права, закрепленные в Конвенции, были, как утверждается, нарушены, против каких тайных мер выдвинуты возражения и какая существует связь между заявителем и этими мерами.
35. В свете этих соображений теперь необходимо установить, могут ли заявители утверждать, исходя из конкретного оспариваемого закона, что являются жертвами в смысле статьи 25 вследствие нарушения статьи 8 Конвенции. При этом статья 8 является основной.
36. Суд указывает, что там, где государство вводит тайное наблюдение, существование которого остается неизвестным для лиц, находящихся под наблюдением, следствием чего является невозможность обжаловать такое наблюдение, действие статьи 8 может в значительной степени быть сведено на нет. В такой ситуации обращение с лицом может противоречить статье 8, или даже совсем лишить его права, гарантируемого ему данной статьей, а лицо, не зная об этом, не будет иметь возможность пользоваться правовой защитой ни на национальном уровне, ни в институтах Конвенции.
В связи с этим необходимо напомнить, что Федеральный Конституционный Суд в своем Решении от 15 декабря 1970 г. (см. п. 11 - 12 выше) в мотивировочной части указал:
"Для того, чтобы подать конституционную жалобу против закона, заявитель должен подтвердить, что сам закон, а не только действия по его применению, представляет прямое и непосредственное нарушение одного из его основных прав... Эти условия не были выполнены, т.к., по доводам самих заявителей, только действия со стороны исполнительных органов явились бы нарушением их основных прав. Однако ввиду того, что они не были уведомлены о вмешательстве в их права, заинтересованные лица не могут оспаривать действия по применению закона. В таких случаях они должны иметь право подать конституционную жалобу против самого закона, как это делается в тех случаях, когда конституционная жалоба против действий по применению закона невозможна по другим причинам..."
Несмотря на возможное расхождение, существующее между системой подачи жалоб в Федеральный Конституционный Суд на основании немецкого права и механизмом обеспечения соблюдения Конвенции, эти доводы значимы mutatis mutandis для жалоб, поданных по статье 25.
Суд находит неприемлемой ситуацию, когда существование права, гарантированного Конвенцией, становится невозможным лишь из-за того, что заинтересованному лицу неизвестно о данном нарушении. Право обращения в Комиссию для лиц, потенциально подверженных тайному наблюдению, следует из статьи 25, т.к. иначе статья 8 рискует оказаться недейственной.
37. Что касается обстоятельств данного конкретного дела, Суд отмечает, что оспариваемое законодательство вводит систему наблюдения, согласно которой потенциально у всех жителей Федеративной Республики Германии могут быть проверены письма, почтовые отправления и телефонные разговоры, о чем они не будут поставлены в известность, если не будет иметь места какая-либо утечка информации или не будет направлено уведомление при обстоятельствах, которые изложены в Решении Федерального Конституционного Суда (см. п. 11 выше). В этой степени оспариваемое законодательство прямо затрагивает всех пользователей или потенциальных пользователей услугами почтовой и телефонной связи в Федеративной Республике Германии. Более того, как справедливо указали представители Комиссии, эта угроза наблюдения может рассматриваться сама по себе как ограничение свободы общения при пользовании услугами почтовой и телефонной связи, тем самым представляя собой для всех пользователей или потенциальных пользователей прямое вмешательство в осуществление ими прав, гарантированных статьей 8.
На слушаниях представитель Правительства сообщил Суду, что не было ни одного случая выдачи ордера или установления наблюдения в отношении заявителей в порядке Закона G 10 (см. п. 13 выше). Суд принимает к сведению заявление представителя Правительства. Однако в свете своих выводов об оспариваемом законодательном акте Суд не считает, что это уточнение влияет на оценку статуса заявителей как "жертв".
38. Принимая во внимание конкретные обстоятельства данного дела, Суд приходит к заключению, что каждый из заявителей имеет право "считать себя жертвой нарушения" Конвенции, даже если он и не может при этом подтвердить, что подвергся какому-то конкретному применению мер наблюдения.

Международное законодательство »